Не знаю как сейчас, а в советское время археолог знал все. Он мог провести сравнительный анализ международной политики Кеннеди и Рейгана; разобрать достоинства и недостатки экономической стратегии Советского Союза за последние 15 лет; указать на дом, в котором жила лучшая самогонщица района баба Соня. Не забыв упомянуть при этом, что не зря даже в тяжелые годы немецкой оккупации на ее чердаке находили приют наши разведчики, пока внизу вовсю оттягивались оккупанты с коллаборационистами. Единственный вопрос, на который археолог не мог внятно ответить, был связан с непосредственным предметом его работы: люди доисторического периода, кто они и что они? «А хрен его знает, — честно признавался археолог, — ну люди и люди. Примерно знаем расу, примерно знаем диету, можем погадать об их мировоззрении по скудным данным, исходя из способов захоронений и вещей, которые там оставили. А что у них было на уме, о чем они говорили и на каком языке, какие они строили планы, кого и как и за что любили, все эти детали человеческого бытия мы не знаем. Давай, лучше, заглянем к бабе Соне и побеседуем о системе Лобановского и голливудских фильмах».
Сам Лобановский, кстати, тоже не имел полной уверенности. «Ну, — говорил он, — до четвертьфинала, а, может, и до полуфинала, наверное, дойдем. А там – как повезет».
Да и мастера Голливуда признаются, что не владеют формулой успеха. Вроде бы понятно, что, по идее, должно привлекать зрителя и в каких рынках продаваться, но и фильмы, созданные известными продюсерами и режиссерами, с участием великолепных актеров, проваливаются налево и направо. И если бы студиям не удавалось время от времени, непонятным для них образом, выпускать мегахиты, часто неожиданные, им бы пришлось сворачивать лавочку.
Все знают, как должно быть, задним числом. На десятом пенальти в финале игрок поскользнулся, и оказывается, что команда никудышная, а тренер бездарь. А не полили бы газон перед игрой – глядишь, появилась бы новая спортивная легенда.
Вы бы вложили деньги в проект Стивена Спилберга? Или Билла Гейтса? Даже зная, что, по крайней мере, половина их начинаний закончились провалом? Вложили бы, потому что имя ассоциируется с успехом. Как имя Генри Киссинджера, на которого в постсоветском пространстве любят ссылаться, забывая, что импозантный дедуля мало чем может похвастаться в области реальных достижений и сбывшихся прогнозов. Имя вполне заменяет анализ. Но и анализ сам по себе наука совсем не точная.
Почему Сталин не отреагировал на сообщения разведки о грядущем нападении Гитлера? По той же причине, по которой американцы не отреагировали на сообщения разведки о намечающейся атаке на Башни Близнецы. Потому что все это были не одиночные, и единственные, и подтвержденные куски информации, а мелкие и разрозненные элементы густого потока сведений, в котором приоритеты будут неизбежно отдаваться знаемым и имеющим аналогию сообщениям. Что подрывает ценность любой информации о том, что может случиться, но еще не случилось. Реагировать на все гипотетические варианты, — а они остаются таковыми, пока не станут реальностью, — физически невозможно и финансово разорительно. Пока один безумец не попытается взорвать самолет устройством, спрятанным в его ботинке, никому не придет в голову проверять у всех авиапассажиров обувь. Хотя и такой вариант несложно предположить. Но пока он не случиться, никто серьезно такое предложение рассматривать не станет. Как известно, генералы всегда готовятся к прошлой войне. И правильно делают, потому что в этом случае вероятность ошибки снижается.
Еще в далеком 1992 году я написал статью, в которой предполагал, что Россия вскоре необратимо скатиться в авторитаризм. Обосновывал я это примерно так же, как в романе Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара» Грибоедов объяснял сосланному в солдаты декабристу: «А деньги бы текли, уходили… (И) Сказали бы вы бедному мужику российскому: младшие братья, временно, только временно, не угодно ли вам на барщине поработать. И Кондратий Фёдорович (Рылеев) это назвал бы не крепостным уже состоянием, но добровольной обязанностью крестьянского сословия. И, верно, гимн бы написал». Заметьте, что я это писал за год до штурма Белого Дома, когда все в мире умилялись нарождающейся российской демократией. Понятно, что статью никто не взял. И понятно, почему. Даже приняв эту информацию за истину, что на тот момент было совершенно неочевидно, что с ней можно было делать? Это в фильме «Особое мнение» («Minority Report») умудряются предотвращать будущие преступления. А нам приходится иметь дело с тем, что мы видим в данный момент и решать если то, что мы видим, является объективным проявлением самого процесса или нашим субъективным впечатлением.
Почему так? Хорошей иллюстрацией, а возможно и физическим основанием, этому явлению служит физика элементарных частиц. Вы можете определить либо направление и скорость частицы, либо саму частицу в момент ее фиксирования. Одновременно фиксировать и измерять ее движение не получается. Пока вы видите свет – это процесс колебания фотонов. Поймаете один фотон – ну, частица частицей, а светом его не назовешь. Иными словами, вы можете определить либо общий процесс, либо его отдельный элемент вне контекста самого процесса. Точнее, возникает новый процесс, процесс взаимоотношения между этим элементом и вами, наблюдателем. И многие, пытающиеся анализировать политические, экономические и социальные процессы, часто принимают факт наблюдения за отдельным элементом общего процесса за сам процесс. И им начинает казаться, что поскольку они контролируют свой процесс наблюдения, то и сам общий процесс если не контролируется, то может быть поставлен под контроль. И если вещи происходят определенным образом, то потому, что кто-то ими каким-то образом манипулирует.
Это подразумевает рациональность мышления. Что, будь это правдой, статистически означает, что крупные потрясения вроде «Великой Депрессии» должны происходить примерно раз в 10000 лет. Да, с четырьмя нулями. Но колебания рынка, как известно, постоянны. И не потому, что люди не понимают свойств самого процесса. Мир, во всех его проявлениях, как раз неплохо изучен и понят. Но только как общий процесс. А в каждом отдельном случае мы оказываемся пойманными логическую ловушку Зенона. Ахиллес гонится за черепахой, а та от него отползает, и в каждом отдельном кадре расстояние уменьшается, но остается, тем не менее. И чем выше резкость нашей оптики, тем детальнее видна дистанция, разделяющая их. Процесс наблюдение подменяет собой процесс гонки.
Глобальная рецессия 2008 года, недавний обвал китайских фондов произошли не потому, что экономисты, банкиры, биржевики и политические лидеры не знают, что любой пузырь, даже финансовый, раздувать до бесконечности невозможно, что он непременно лопнет. Но проблема-то в том, что пока он не лопнет, он, зараза, растет, и пока не случиться обвал, пока Ахиллес не переступит через черепаху, психологически остановиться невозможно, Ведь если ты не угадаешь точный момент критической массы взрыва, ты выглядишь как дурак. Или как Дон Драммонд, который, будучи ведущим экономистом канадского банка «Торонто Доминион», долго предрекал экономический коллапс, вследствие перегретого рынка американской ипотеки. Но каждый раз его пророчество отодвигалось из-за различных внешних факторов, пока, наконец, он не признал, что, похоже, ошибался. И тут грянула рецессия, как и ожидалось!
Люди, бесспорно, рациональные в общем, но в конкретных ситуациях проявляют детскую уверенность в положительном исходе, особенно там, где сами специалистами не являются. Мой знакомый финансовый советник на самом пороге кризиса убеждал своих клиентов избавиться от акций стремительно растущей уже лет 7 компании, исходя из того, что глобальный рынок перенасытился ее продуктами, но никаких стратегических планов перемен она не предъявляла. Что тут началось! Некоторые даже ушли от него. Но, что интересно, даже когда цена акций стремительно полетела вниз, клиенты отказывались их продавать, в безумной надежде, что все вернется на круги своя. По простой аналогии: ведь год назад цена была ого-го какая, значит, она еще взлетит. Стоит ли упоминать, что когда их сотни тысяч превратились в нули, виноватили они финансового советника. За то, что, каким-то образом, он не заставил их продать акции вовремя, чтобы сохранить хоть какие-то деньги.
И если вам показалось, что эти люди глупы, не спешите с выводами. Мы все слеплены из одного теста. Мне ведь тоже однажды бог послал кусочек акций одной такой нехилой компании. За то, что, как говорила одна моя киевская знакомая, «у меня ноги красивые». И все бы ничего, но понадобилось мне купить автомобиль. Так вот же они, акции, деньги, можно сказать, дармовые, бери продавай и покупай. Ан, нет. Акции имеют сволочное свойство менять свой биржевой курс каждый день, то вверх, то вниз. И ты начинаешь следить этими скачками и переживать, сколько ты потерял, сколько заимел. И все время зудит внутри – а вдруг еще подскочит?! Жизнь превращается не то что в еженедельную лотерею, а прямо в постоянное казино. Куда и когда поставить запятую в предложении «Продать нельзя ждать!». Ходил я тогда пешком, потому, что без машины. Но с акциями. Но пешком. Пока не потопал прямиком к упомянутому мной знакомому финансовому советнику, с жалобой, что эти акции меня скоро с ума сведут. Когда их лучше продать?
— Когда угодно, — был ответ.
— А если цена завтра повыситься?
— Ну, не продавай.
— А если цена завтра упадет?
— Тогда продавай.
— Это я и сам знаю! Какой ты, нафиг, советник? Ты — раввин из анекдота! Я тебя спрашиваю, что мне делать?
— Что ты мне и себе морочишь голову? — сказал он. – Тебе эти акции подарили. Какая тебе разница сколько? Ты можешь до бесконечности наблюдать, как меняется их цена. Может, когда-то ты станешь ужасно богатым, а, может, они улетучатся в никуда, а пока что ты, вместо того, чтобы ездить по своим делам на своей машине, тратишь попусту свое и мое время, волнуясь о вещах, которые ни от тебя, ни от меня особо не зависят.
Я послушался мудрого 35 летнего старца и вбухал все свои акции в автомобиль. Если он хрякнется – по крайней мере, будет на что посмотреть. Зато стал спать по ночам.
Смех смехом, но по такой модели и работают и фондовые рынки. Но только большие игроки, в отличие от меня, грызут ногти не за судьбу подаренных бумажек, а за всю экономику, перепады в которой влекут за собой социальные последствия и политические перемены. Но и они тоже люди, и будут ждать до последнего момента, чтобы выпрыгнуть из машины только за метр до обрыва в пропасть. Даже авторитарному правителю опасно ошибиться, причем именно в сторону разумной осторожности. Китайское руководство давно и прекрасно знает, что их экономика, в ее настоящем виде, выбирает свой потенциал и достигает своего потолка. Но если остановить ее экспансию до достижения критической массы, то это будет выглядеть как намеренная сдача своих позиций на мировом рынке в пользу конкурентов и, если рынок не обрушиться в скором времени, руководство будет выглядеть полными дураками. Что неприемлемо для любого человека, не говоря уже о руководителе, да еще и авторитарном.
Предотвратить это, практически, сложно, да, наверное, и невозможно. Не потому, что человек не способен мыслить рационально, а потому, что люди, принимающие решения, ставят все на кон в случае ошибки в расчетах. При этом они осознают, что пока гром не грянет, они будут на коне, и гораздо разумнее ничего не предпринимать. Вы ведь знаете, что курить вредно, что сахар хуже героина, что нужно вести физически активный образ жизни, и что? До первого инфаркта миокарда или диабета все вполне обходятся принципом «Не буди лихо, поки тихо!» Потом, правда, поздно.
Всегда находиться достаточно количество аналистов, после свершившегося факта кричащих «Я же говорил!» и пристегивающих к этому те или иные теории. На самом деле, знать – это одно, принять непопулярное и опасное решение – другое, а провести все это в жизнь без значительных потерь – вообще чудо. Чтобы произошли какие-либо кардинальные изменения, требуется истощить все возможные альтернативы, иначе людей не убедишь.
Это я почти дословно цитирую фразу Черчилля об американцах «Вы всегда можете полагаться на то, что американцы сделают как надо — после того, как они попытаются сделать все остальное».
Что напоминает мне о постоянных уверениях, что Америка все рассчитывает, что она на сто ходов может предвидеть и организовать Майдан, или развалить Россию, устроить обвал фондовых рынков, подорвать цену на нефть, всякую другую фантастику. Как будто в американских аналитических центрах и разведках сидят не таки же люди, как и мы. То есть, правильное решение они примут в последнюю очередь.
Каждое отдельно взятое событие само по себе случайно. Мы сосредотачиваемся на переломных моментах, которые тоже могут показаться случайными. Можно предположить, что 21 февраля 2014 года сотник Парасюк мог приболеть и не добраться в критический момент до трибуны. Изменился бы ход революции? Кто знает. Исчезли бы противоречия в обществе, выведшие сотни тысяч людей на улицы? Нет. Вектор процесса бы не изменился, только детали, и на сегодняшний день ситуации был бы примерно той же, только с другими лицами. А скорее всего с теми же. Дело не в том, что кто-то что-то кричит, а в том, сколько ушей этому внимает и реагирует. Парасюк – случайность, толпа на Майдане – объективный процесс.
Проблема подхода к анализу любого явления состоит в преодолении соблазна начать экстраполяцию процесса из одного случайного элемента. Тем боле связывать два независимых друг от друга случайных элемента и называть это процессом. Или придумать процесс и подыскивать под него события.
Например, Lenovo купило у IBM производство компьютеров. Китайцы перекупают американцев? Америка теряет первенство в компьютерной технологии? Конец мировой гегемонии США? Да, если бы дело происходило в средине 1990-х, Но если вы знаете направление процесса развития индустрии сегодня, вы, возможно, решите, что IBM просто избавляется от устаревшей, малоперспективной технологии, отдав Lenovo, причем за очень немалые деньги, возможность выжать из рынка остатки и проработать отдаленный рынки в странах третьего мира по мелочам. Вполне вероятно, что IBM ошибается, но только время их рассудит. Хотя процесс ухода отработанных технологий из центра возникновения на периферию давно не нов еще со времен палеолита.
Поэтому я должен сказать, что большинство рассуждений о политике и экономике – чушь. Авторы наивно думают, что все знают, и полагают, что сильные мира сего тоже всеведущие и всемогущие, и все, что происходит, является частью тщательно спланированного и просчитанного действия с точно определенными целями и методами. Отсюда постоянные утверждения, что «очевидно» и даже «совершенно ясно», хотя на самом деле никто ничего конкретно не знает и не понимает. Доказать это невероятно просто. Я предлагаю всем знатокам и специалистам делать ставки на биржах. Если вы такие всевидящие, вам не составит труда сколотить неплохое состояние, играя где на повышение, где на понижение, поскольку для вас все очевидно и несомненно. Но вы туда не вложите ни единой копейки, потому что на самом деле знаете, что вы ничего не знаете, а ваши умные рассуждение классический «сферический конь в вакууме».
В рациональном мире мы должны были бы использовать компьютеры Amiga вместо Apple, но вы, скорее всего, даже не подозреваете о чем идет речь. Но общий процесс развития информационных технологий, тем не менее, продолжается. Общим знаменателем тут является английское выражение «shit happens», что значит «дерьмо случается, но это не значит, что вся жизнь дерьмо».
Если что-то происходит, на то есть свои причины, и подбор удобных или остроумных аналогий их не объяснит и не устранит. Скажем, сравнивая Донбасс с гангренозной ногой, мы легко уводим себя в сторону от реальной проблемы, так как, всем известно, гангрену лечат ампутацией. Но сравните сепаратистские районы с печенью или 5, 6 и 7-м позвонками, и пила со скальпелем уже не вариант. Увлечение деталями, часто действительно тем самым дерьмом. в отрыве от процесса, ведет к тому, что несистемные проблемы заслоняют общую картину. Как те же протесты по поводу внесения в Конституцию положения об «особых регионах». Да, это попахивает дурно. Но не смертельно. Протестовать, наверное, нужно, по моральным причинам, но, в то же время, считать, что конституции волшебным образом влияют на реальность, по меньшей мере, наивно. Американская Конституция не убрала ни рабство, ни расизм, сталинская, несмотря на все ее демократические декларации, принималась под аккомпанемент массовых расстрелов и утверждения Гулага, как образа жизни. А вот то, что существующая система (не) представительства, слишком эффективный, при желании клепать законы как пироги, однопалатный парламент, государственное участие во всем, что можно, является залогом того, что существующие социальные, политические и экономические проблемы будут обречены решаться медленно и с трудом. И это, почему-то, мало кого беспокоит в должной мере. А зря.
Но все эти детали не изменят вектора процесса украинской революции. Назад пути нет, и это не эмоциональный лозунг, а сухая констатация факта. Взять сегодняшнюю Украину, со всеми ее зрадами и раздорами, и перенести на два года назад – она туда не поместится, ее формы изменились. Дойдет ли Путин до Ужгорода, дадут ли ВСУ «Джавелины», решится ли Меркель на более драматичные санкции против России, скажет ли ООН свое веское слово (которое потом все проигнорируют) – все это детали. Главное то, что дистанции между 2013 и каждым последующим годом будет, так или иначе, увеличиваться. Ахиллес перегнал черепаху. Это все, что мы знаем. А конкретные детали туманны и неясны. Shit happens.